Глеб Володьевич и Маринка Кайдаловна
 Там ведь был-то, жил князь да во Новёграде, Там-то жил-то ведь как князь да Глеб Володьевич. Он задумал-то, Глеб да сын Володьёвич, Он задумал всё делышко немалоё, Он немало ведь делышко, великоё — Нагрузить своих три черного три ка́рабля Дорогима всё разныма товарами. Он ведь скоро нагрузил да черны карабли. Потянула-то им поветерь способная, Ай способна им поветерь, уносная,— Он ведь ставил на чернёны на три карабля Всих он разных-то мла́дых корабельщиков. Они — кажной корабельщик знал всё свой карабь, Как пошли-то вот они, скоро отправились, Да пошли-то они всё за синё солоно́ морё, Солоно-то всё морё, морё Арапскоё.. Ай во ту ли пору было́, во то время, Помешалась-то у их да ихна поветерь Приутихло всё у их ветёр способноё, Ай ведь пали-потянули ветры буйные, Он со вси пал со чётыре со вси стороны: Со восточну ту пал ведь он, со западну, Он со севёрну ту пал ведь он, со летную; Пали ети ветры, всё погода ли,— Замётало-забросало эти карабли Как во ту ли-то во землю во татарскую, Во татарскую во землю, во Арапскую, Шчо ко той ли к еретице, ко разбойнице, Шчо ко той ли ко Маринке ко Кайдаловке. Она тут-то забрала чернёны ти вси карабли Якоря-то они спускали в воду — брала пошлину, Ай мосты они мостили — мостово́ брала, Засадила всих у их младых матросичков, На волю́ только спустила трех-то корабелыдичков. Ети ходят корабельщички да слёзно плачут же, Слезно плачут-то они да думу думают, Думу думают они, думу единую, Говорят-то они да всё в одно слово: «Нам-то скольки будёт это всё ходить по городу? Надь писать-то ведь князю Глебу ту Володьёвичу, Написать-то ведь надь нам скора грамотка». Написали-то они да скору грамотку, Он ведь то ёму пишёт про товары всё: «Еще были дороги́ у нас перчаточки, Дороги были перчатки из семи шолков,— Она всё у нас взяла да всё ото́брала. Своёму она берет эту всё пошлину, Своёму-то скоплят она да золоту казну Ай тому ли она другу, другу милому, Дружку милому дарит-то она пошлину, любимому, Ай тому ли она старой-то старыньшины, Ай по имени она да Ильи Муромцу, Ильи Муромцу она, сыну Ивановичу». Тут ведь всё они да расписали тут, Описали своёму князю любимому: «Заморить она ведь хочёт всё смертью́ голодною, Еще тех она нашла да всё матросичков, Тут она-то нас-то, добрых молодцов, не посадила нас,- Хошь не досыта она да нас поит, кормит». Нанимали, посылали всё скоры́х гонцей, Ай скорых они гонцов, чтобы скорёхонько, Они тех-то всё послов, да послов верныих, Послов верныих они, всё неизменныих,— Да они ведь говорят да таковы слова: «Вы приедете к ему, князю, скорёхонько,— Он не мешкал шчобы́, да князь, ни день, ни два, Шчо ни день-то он, ни два, шчобы ни полчаса». Приезжали-то тут они скоры́ послы,— Ай во ту ведь пору да князь-то Глеб Володьёвич Он сидит-то за столом, да сидит кушаёт, Сидит кушаёт за столом, сидит обедаёт. Недосуг тут князю дообедывать, Приказал-то им сёдлать да он добра коня, Он добра коня седлать всё богатырского, Хорошо-то он велел коня да учесать, да всё угладити; Он двенадцать ту шелко́выих опружинок засте́гивал, Да не ради красы, я ради крепости, Да своей-то я для силы богатырскою; Приговаривал-то князь да Глеб Володьёвич: «Ты уклад ты мой, не гнись, да ты убор, не рвись, Ты не ржавей, не темней, да красно золото». Поезжал-то он скоро, приговаривал: «Ты беги-беги, скачи скоро́, мой доброй конь, Ты мой доброй конь, да богатырской мой». Тут приехал-то князь-от Глеб да свет Володьёвич Он ко той ли еретице, всё безбожнице, Он ко той ли ко Маринке ко Кайдаловке. Увидала-то Маринка всё Кайдаловка, Еще та всё еретица, всё безбожница, Она зло-то всё несла на Глеба-то Володьёвича, Потому она-то несла — да всё ведь думала, За ёго-то ей хотелось замуж выйти всё, Замуж выйти ей хотелось, во супружество. Приезжат-то князь да ко её всё к широку́ двору, Он кричал-то своим да зычним голосом, Зычним голосом своим да во всю голову. Еще тот ли богатырь-князь всё Глеб да свет Володьёвич, Он ведь тут скоро кричал да во второй након: «Уж ты гой еси, ты еретица, ты безбожница, Уж ты та ли Маринка ты Кайдаловка! Ты подай-подай мои да че́рны карабли, Ты подай-подай мои товары все ведь разные, Ты подай-кася, Маринка, ты моих-то всё матросиков, Подай трех-то ты моих же младых корабельщиков». Я во ту пору Маринка умывается, Хорошо она да наряжается: «Ты возьми-кася, ты Глеб да всё Володьёвич, Ты возьми-возьци меня да всё в замужество,— Я отдам тогда чернёны твои карабли, Я отдам-то трех твоих я корабельщиков, Я отдам-то всё твоих, твоих матросиков». Говорил-то тут Глеб да сын Володьёвич: «Мне не надоть, еретица ты, безбожница, Еще та ли Маринка ты Кайдаловка». —«Не отдам тебе я черны карабли, Не отдам тебе младых всё корабельщичков. Загану-то я тебе, князь, шесть загадок хитромудрыих. Ты отгадашь мои загадки хитромудрые — Я тогда-то я тебе да всё отдам твое». Говорит-то еще Глеб да сын Володьёвич: «Отгану твои загадки хитромудрые, Говори-ка про загадки, всё мне сказывай». — «Шчо перва́-то загадка хитромудрая: Еще краше-то свету, свету белого? Шчо друга-то есь загадка хитромудрая: Еще выше-то лесу, лесу темного? Шчо третья́-то есь загадка хитромудрая: Без кореньица она да всё случается? Ай четверта есь загадка хитромудрая: Еще чаще, чаще лесу, лесу частого? Как еще ведь есь-то пята всё загадочка: Без замочков-то еще же есь загадочка? Да еще-то есь у нас хитра загадочка: Шчо у вас-то есь да на святой Руси? У тебя, князь, это есь у широка двора,— Ай стоит-то высока́ гора великая, На горе-то есь ведь кипарис растет всё, дерево, Как на дереве-то есь да тут соко́л сидит, Как сокол-от сидит, да он висём сидит», Говорит-то ведь ей да князь-от всё таки речи: «Ах ты дура, еретица, всё безбожница! Не хитры́ твои загадки хитромудрые: Шчо перва та всё загадка хитромудрая — Еще краше ведь свету красно солнышко; Еще выше-то лесу млад светёл месяц, Еще чаще-то лесу звезды божьи ти, Без кореньица падут ведь снежки белые, Без замочков-то течут да речки быстрые; А гора та у нас есь на святой Руси, Аи гора та — мой-то богатырской доброй конь, Кипарисно то деревцо — мое да всё седёлышко, Ай седёлышко мое да на добро́м кони, Да сокол-то ведь сидит — ведь я же, доброй молодец, Я ведь русской сильной-от, могучёй всё бога́тырь-от, Еще тот ли я князь да Глеб Володьёвич. Ты отдай теперь мои ведь чёрны карабли». Отдала она ему скоро-крутёшенько, Всё крутёшенько она да ёму всё ёго, Выпускала-то всих-то мла́дых корабельщичков, Выпускала всих-то младеньких матросиков, Шчо сама-то говорила таковы слова, Как стояла на крыльцы паратном всё, Она кланялась ёму всё до низко́й земли: «Добро жаловать, ты Глеб да сын Володьёвич, Ты ко мне-то ты в палаты белокаменны, Шчо попить-то ты, поись со мной, покушати. Хоть ты не идёшь ко мне да во палатушки, Ты возьми-возьми у мня хоть золоту́ чарку, Ты возьми-ка у мня-то, у девицы душой красною, Возьми, душенька князь да Глеб Володьёвич. Мы тогда-то ведь с тобой будём прощатися, Мы тогда же с тобой будем расставатися». Он хотел-то взять-то у ей золоту чарку в белы́ руки,— Тут ведь доброй ёго конь забил в землю право́ ногой, Он сплёскал-то у его стакан в правой руки: Загорела тут матушка сыра земля, Загорела тут грива лошадиная. Он хватал скоро свою ту саблю вострую, Он отсек-то, отрубил да у ей голову. Они вырубили всих со старого до малого, Не оставили они силы́ на се́мена. Тут они-то обирали у ей всё красно золото, Они собрали у ей, да всё подо́брали, Уходили на святу ту Русь, да еще в Новгород, Поживать-то они стали всё по-старому, Всё по-старому стали, всё по-прежному, Всё по-прежному стали, по-хорошому. Данила Денисьевич Источник: https://www soika.pro/dok/bylinnye bogatyri rusi velikoi/rus samobjitnaja/ | |
|
| |
| Просмотров: 22 | | |
| Всего комментариев: 0 | |
|
| |
