Васидлий Под славным, великим Новым-городом,
По славному озеру по Ильменю
Плавает, поплавает сер селезень,
Как бы ярой гоголь поныривает;
А плавает, поплавает червлен корабль
Как бы молода Василья Буслаевича,
А и молода Василья, со его дружиною хораброю,
Тридцать удалых молодцов:
Костя Никитин корму держит,
Маленькой Потаня на носу стоит,
А Василий-то по кораблю похаживает,
Таковы слова поговаривает:
«Свет, моя дружина хорабрая,
Тридцать удалых добрых молодцов!
Ставьте корабль поперек Ильменя,
Приставайте, молодцы, ко Нову-городу».
А и тычками к берегу притыкалися,
Сходни бросали на крутой бережок,
Походил тут Василий ко своему он двору дворянскому,
И за ним идет дружинушка хорабрая;
Только караулы оставили.
Приходит Василий Буслаевич
Ко своему двору дворянскому,
Ко своей сударыне-матушке,
Матерой вдове Амелфе Тимофеевне,
Как вьюн около ее убивается,
Просит благословение великое:
«А свет ты, моя сударыня-матушка,
Матера вдова Амелфа Тимофеевна!
Дай мне благословение великое,
Итти мне, Василью, в Ерусалим-град,
Со всею дружиною хораброю,
Мне-ко господу помолитися,
Святой святыне приложитися,
Во Ердане-реке искупатися».
Что взговорит матера вдова,
Матера Амелфа Тимофеевна:
«Гой еси ты, мое чадо милое,
Молодой Василий Буслаевич!
То коли ты пойдешь на добрые дела,
Тебе дам благословение великое;
То коли ты, дитя, на разбой пойдешь,
И не дам благословения великого,
А и не носи Василья сыра земля».
Камень от огня разгорается,
А булат от жару растопляется,
Материно сердце распущается;
И дает она много свинцу, пороху,
И дает Василью запасы хлебные,
И дает оружие долгомерное:
«Побереги ты, Василий, буйну голову свою».
Скоро молодцы собираются
И с матерой вдовой прощаются.
Походили они на червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по озеру Ильменю;
Бегут они уж сутки, другие,
А бегут уже неделю другую, —
Встречу им гости-корабельщики:
«Здравствуй, Василий Буслаевич!
Куда молодец поизволил погулять?»
Отвечает Василий Буслаевич:
«Гой еси вы, гости-корабельщики.
А мое-то ведь гулянье неохотное:
Смолоду бито много, граблено,
Под старость надо душа спасти;
А скажите вы, молодцы, мне прямого пути
Ко святому граду Иерусалиму».
Отвечают ему гости-корабельщики:
«А и гой еси, Василий Буслаевич!
Прямым путем в Иерусалим-град
Бежать семь недель,
А окольной дорогой полтора года.
На славном море Каспийскиим,
На том острову на Куминскиим,
Стоит застава крепкая,
Стоят атаманы казачие,
Не много, не мало их — три тысячи;
Грабят бусы, галеры,
Разбивают червлены корабли».
Говорит тут Василий Буслаевич:
«А не верую я, Васенька, ни в сон, ни в чох,
А я верую в свой червленой вяз;
А бегите-ко, ребята, вы прямым путем»,
И завидел Василий гору высокую,
Приставал скоро ко круту берегу,
Походил Василий сын Буслаевич
На ту ли гору Сорочинскую,
А за ним летит дружина хорабрая.
Будет Василий в полу-горе;
Тут лежит пуста голова,
Пуста голова, человечья кость;
Пнул Василий тое голову с дороги прочь;
Провещится пуста голова человеческая:
«Гой еси ты, Василий Буслаевич!
Ты к чему меня, голову, побрасываешь?
Я, молодец, не хуже тебя был;
Умею я, молодец, валятися, —
А на той горе Сорочинския,
Где лежит пуста голова,
Пуста голова молодецкая,
И лежать будет голове Васильевой».
Плюнул Василий, прочь пошел:
«Али, голова, в тебе враг говорит,
Или нечистой дух».
Пошел на гору высокую, —
На самой сопке тут камень стоит,
В вышину три сажени печатные,
А и через его только топор подать,
В долину три аршина с четвертью;
И в том-то подпись подписана:
 «А и кто-де у каменя станет тешиться,
А и тешиться, забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, —
Сломить будет буйну голову».
Василий тому не верует,
Приходил со дружиною хораброю;
Стали молодцы забавлятися,
Поперек того каменю поскакивати,
А вдоль-то его не смеют скакать.
Пошли со горы Сорочинския,
Сходят они на червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняны,
Побежали по морю Каспийскому
На ту на заставу корабельную,
Где-то стоят казаки-разбойники,
А стары атаманы казачие;
На пристани их стоят сто человек.
А и молодой Василий на пристань стал;
Сходни бросали на крут бережок, —
И скочил-то Буслай на крут бережок,
Червленым вязом подпирается.
Тут караульщики, удалы добры молодцы,
Все на карауле испугалися;
Много его не дожидаются,
Побежали с пристани корабельныя
К тем атаманам казачиим;
Атаманы сидят, не дивуются,
Сами говорят таково слово:
«Стоим мы на острову тридцать лет,
Не видали страху великого,
Это-де идет Василий Буславьевич;
Знать-де полетка соколиная,
Видать-де поступка молодецкая».
Пошагал-то Василий со дружиною,
Где стоят атаманы казачие;
Пришли они, стали во единой круг.
Тут Василий им поклоняется,
Сам говорит таково слово:
«Здравствуйте, атаманы казачие!
А скажите вы мне прямого пути
Ко святому граду Иерусалиму».
Говорят атаманы казачие:
«Гой еси, Василий Буслаевич!
Милости тебя просим за единой стол хлеба кушати».
В та поры Василий не ослушался,
Садился с ними за единой стол;
Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра;
Принимает Василий единой рукой
И выпил чару единым духом,
И только атаманы тому дивуются,
А сами не могут и по полу-ведра пить.
И хлеба с солью откушали.
Сбирается Василий Буслаевич
На свой червлен корабль;
Дают ему атаманы казачие подарки свои:
Первую мису чиста серебра
И другую — красна золота,
Третью — скатного жемчуга.
За то Василий благодарит и кланяется,
Просит у них до Ерусалима провожатого.
Тут атаманы Василью не отказывали,
Дали ему молодца провожатого
И сами с ним прощалися.
Собрался Василий на свой червлен корабль
Со своею дружиною хораброю;
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспийскому.
Будут они во Ердань-реке,
Бросали якори крепкие,
Сходни бросали на крут бережок;
Проходил тут Василий Буслаевич
Со своею дружиною хораброю
В Иерусалим-град.
Пришел во церкву соборную,
Служил обедни за здравие матушки
И за себя, Василья Буслаевича;
И обедню с панихидою служил
По родном своем батюшке
И по всему роду своему;
На другой день служил обедни о молебнами
Про удалых добрых молодцов,
Что смолоду бито много, граблено.
И ко святой святыне приложился он,
И в Ердане-реке искупался.
И расплатился Василий о попами и с дьяконами;
И которые старцы при церкви живут,
Дает золотой казны не считаючи.
И походит Василий ко дружине
Из Ерусалима на свой червлен корабль;
В та поры его дружина хорабрая —
Купалася во Ердане-реке,
Приходила к ним баба залесная,
Говорила таково слово:
«Почто вы купаетесь во Ердане-реке?
А не кому купатися, опричь Василья Буславьевича.
Во Ердане-реке крестился сам господь Иисус Христос;
Потерять его вам будет, большого
Атамана Василья Буслаевича».
И они говорят таково слово:
«Наш Василий тому не верует ни в сон, ни в чох».
И мало время поизойдучи,
Пришел Василий ко дружине своей.
Приказал выводить корабль
Из устья Ердань-реки;
Подняли тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспийскому,
Приставали у острова Куминского.
Приходили тут атаманы казачие
И стоят все на пристани корабельныя;
А и выскочил Василий Буслаевич
Из своего червленого корабля,
Поклонились ему атаманы казачие:
«Здравствуй, Василий Буслаевич,
Здорово ли съездил в Ерусалим-град?»
Много Василий не баит с ними,
Подал письмо в руку им,
Что много трудов за их положил,
Служил обедни с молебнами за их молодцов.
В та поры атаманы казачие
Звали Василья обедати,
И он не пошел к ним;
Прощался со всеми теми атаманами казачими,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспийскому к Нову-городу.
А и едут неделю споряду,
А и едут уже другую;
И завидел Василий гору высокую Сорочинскую,
Захотелось Василью на горе побывать, —
Приставали к той Сорочинской горе,
Сходни бросали на ту гору.
Пошел Василий со дружиною,
И будет он в пол-горы,
И на пути лежит пуста голова, человечья кость.
Пнул Василий тое голову с дороги прочь;
Провещится пуста голова:
«Гой еси ты, Василий Буслаевич,
К чему меня, голову, попинываешь
И к чему побрасываешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Да умею валятися на той горе Сорочинския;
Где лежит пуста голова,
Лежать будет и Васильевой голове».
Плюнул Василий, прочь пошел.
Взошел на гору высокую,
На ту гору Сорочинскую,
Где стоит высокой камень,
В вышину три сажени печатные,
И через его только топором подать,
В долину три аршина с четвертью;
И в том-то подпись подписана:
«А и кто-де у каменя станет тешиться,
А и тешиться, забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, —
Сломить будет буйну голову».
Василий тому не верует;
Стал со дружиною тешиться и забавлятися,
Поперек каменю поскакивати;
Захотелось Василью вдоль скакать,
Разбежался, скочил вдоль по каменю,
И не доскочил только четверти,
И тут убился под каменем.
Где лежит пуста голова, —
Там Василья схоронили.
Побежала дружина с той Сорочинской горы
На свой червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали ко Нову-городу,
И будут у Нова-города,
Бросали с носу якорь и с кормы другой,
Чтобы крепко стоял и не шатался он.
Пошли к матерой вдове к Амелфе Тимофеевне,
Пришли и поклонилися,
Все письмо в руки подали.
Прочитала письмо матера вдова, сама заплакала,
Говорила таковы слова:
«Гой вы еси, удалы добры молодцы!
У меня ныне вам делать нечего;
Подите в подвалы глубокие,
Берите золотой казны не считаючи».
Повела их девушка-чернавушка
К тем подвалам глубокиим,
Брали они казны по малу числу;
Пришли они к матерой вдове,
Взговорили таковы слова:
«Спасибо, матушка Амелфа Тимофеевна,
Что поила, кормила, обувала и одевала добрых молодцов».
В та поры матера вдова Амелфа Тимофеевна
Приказала наливать по чаре зелена вина;
Подносит девушка-чернавушка
Тем удалым добрым молодцам;
А и выпили они, сами поклонилися,
И пошли добры молодцы,
Кому куда захотелося.
                                                                                                               Смерть Василия Буслаева